|
Я хотел бы также официально отмежеваться от любых проявлений враждебности со стороны моего правительства и моих соотечественников в связи с теми небольшими расхождениями во мнениях, которые имели место во время второй войны в Персидском заливе. Как говорится, «Vive la differance», - и позвольте мне разделить эти чувства.
Вы можете назвать меня франкофилом - я приму эти обвинения. Пока мы окончательно не вернулись из нашего трансатлантического вояжа - по крайней мере, сейчас, - мне бы хотелось поделиться с вами одним воспоминанием времен моей молодости. Я посвящаю их той единственной французской рок-группе, которую я вообще был в состоянии слушать,
- Les Negress Vertes (LNV). Это был какой-то странный ансамбль маргинальных музыкан
тов, которые играли нечто среднее между фолком, панком и, скажем так, стилем African.
Эффект в целом был несколько устрашающим, - а это, как может сказать вам каждый,
кому хоть раз в жизни приходилось выдержать на слух то, что во Франции называется
рок-н-роллом, уже большое достижение. И хотя эксцентричный солист группы в 1993 году
умер (передозировка героина, увы), мне думается, группа существует и поныне. Надеюсь,
когда-нибудь судьба занесет их в Нью-Йорк; я бы с удовольствием снова их послушал.
Когда я работал в Societe Generale, мне выпала возможность довольно тесно сотрудничать со многими ведущими специалистами по финансовому анализу, и я хочу рассказать вам историю о том, как я общался с одним из таких деятелей - маленьким, худеньким, непрерывно курящим человеком, точного имени которого я не вспомню и поэтому буду называть его просто Пети. Одной из моих миссий в банке было взаимодействие с Пети и его окружением, целью которого было с помощью всякого рода ухищрений вымолить его хоть как-то смилостивиться при установке определенных параметров риска для одного из любимых проектов моего босса (детали которого я, за давностью времени, позабыл).
Набрасываться на Пети с наскока я не стал, ибо с французами это просто не проходит
- в особенности если вы американец; на свете нет ничего, что французы презирали бы в
американцах больше, чем наше отсутствие - как бы это помягче выразиться? - тонкости,
что ли. Вместо этого я просто его всячески обхаживал в то лето, пока он работал с нами
в Нью-Йорке: водил его на футбол и бейсбол, удовлетворял его сумасшедшую тягу к
никотину, обменивался с ним всякого рода «рыбацкими байками» из области управления
рисками (такие тоже бывают), - и все это время пытался завоевать его доверие, надеясь,
что он как-нибудь ослабит оборону. Как сказал как-то Ларри Холмс об одном из своих
противников (по-моему, это был Марвис Фрезер, сын Джо Фрезера), сначала я ставил ему
выпивку, а потом спаивал.
И вот однажды вечером (когда он стал уже достаточно мне доверять, чтобы, если можно так выразиться, расслабиться), я таки добился того, к чему стремился так долго: Пети позволил мне краешком глаза заглянуть в свои расчеты параметров риска. Это была толстая тетрадь на пружинке, форматом 9.5 на 6 дюймов; края страниц у нее были загнуты и сплошь усеяны табачными пятнами. Как вы понимаете, я не слишком вдавался в детали, просматривая этот бесценный документ, но все же я видел достаточно, чтобы ужаснуться глубине той математической извращенности, до которой может дойти человек. Так вот: в математических расчетах Пети использовалось интегрирование не менее чем седьмого порядка. Иными словами, Пети вычислял первообразные от первообразных от первообразных ... и так далее, семь раз. На бумаге этот кошмар выглядел примерно так:
Я не знаю в этом мире практически ничего, что требовало бы такого уровня математической сложности. Для решения последней теоремы Ферма этого не понадобилось и, насколько мне известно, для расщепления атома тоже. Будь Ньютон жив (а, учитывая сказанное выше, я даже в какой-то степени рад, что это не так), он бы, без сомнения, содрогнулся, увидев, как жестоко надругались над его замечательным интегральным исчислением. Я просто не могу себе представить ничего, что укладывалось бы в границы человеческого восприятия, и для описания чего были бы нужны уравнения, хотя бы отдаленно напоминающие те, что были в тетрадке у Пэти, - ну, то есть, ничего, кроме тех формул, которые были выведены Пети и его командой для расчета пределов риска для штатных банковских трейдеров.
К моему вящему изумлению, у нашего друга Пети было спрятано в рукаве еще кое-что, и вот это самое кое-что меня сшибло с ног окончательно. Когда я листал его тетрадку, испещренную формулами и уравнениями, я, как вы понимаете, сгорал от любопытства, так как мне очень хотелось узнать, к чему же все эти расчеты приведут. И вот, затаив дыхание, я перевернул, наконец, последнюю страницу. Там, в рамочке, которая была обведена еще одной рамочкой, которая, в свою очередь, была изукрашена вензелями, ... короче, там было начертано следующее:
=5%
Пять процентов... Великий Боже и тысяча чертей!!! Пять процентов?! Что с тобой сталось, Пети? Как случилось, что ты сбился с пути истинного? По-моему, даже математики почувствовали бы себя оскорбленными такой гнусной пародией из уст себе подобного. Чертова сотня страниц заумных вычислений - и все это ради того, чтобы в итоге получить какие-то жалкие 5%?! Поставил бы хоть для виду что-нибудь вроде 5.14954534%, что ли. Наши трейдеры, наверное, с радостью смирились бы с таким внушающим уважение числом - хотя бы ради приличия и из уважения к хорошему вкусу.
Что было потом, я помню не очень отчетливо. Очень может быть, что я таки поддался своему первому порыву схватить Пети за грудки и заставить его либо добавить еще, по крайней мере, 8 десятичных знаков после запятой, либо немедленно порвать, ко всем чертям, как минимум 80 страниц из его мерзкой тетрадки, - а потом, вне зависимости от того, как он поступит, все равно вышвырнуть его в окошко. Честное слово, я не помню, чем все это кончилось. В моих воспоминаниях какой-то туман. Помню только, что я упал с барного стула в ту субстанцию, которую изверг из себя, и было это в каком-то грязном и темном заведении на Седьмой Авеню, поблизости от офиса банка.
С моим добрым другом Пети я не встречался больше никогда и о его дальнейшей судьбе ничего не знаю. Но мне почему-то кажется, что он по-прежнему процветает - по крайней мере, в профессиональном плане, ибо деятели, подобные Пети, в этом смысле процветают всегда. Они - тот продукт, который в изобилии плодит индустрия управления рисками, и множество самых разных фирм - от банков и брокерских контор и до управлений институциональными инвестициями - ненасытно этот продукт поглощают. Мне каким-то образом удалось переметнуться в индустрию хеджевых фондов, которая, конечно же, имеет массу своих собственных поучительных историй на эту тему.
Но здесь я, по крайней мере, могу с уверенностью сказать, что мы используем интегральное и дифференциальное исчисления более благоразумно, - и надеюсь, что для Ньютона, покоящегося у берегов Темзы, это может послужить хоть каким-то утешением.
|
